Армянский конституционный эксперимент

Политолог Андраник МИГРАНЯН о том, почему парламентская система подходит одной евразийской стране и не подходит другой

6 декабря в Армении пройдет референдум, который подведет итог конституционной реформе, в результате которого радикально изменится форма правления: нынешняя полупрезидентская форма правления уступит свое место чисто парламентской. Этот армянский эксперимент снова обращает внимание политиков и аналитиков на вопросы, которые являются жизненно важными для вновь образовавшихся государств и от правильного решения которых зависит будущая судьба этих новообразований. 

В ПЕРВУЮ ОЧЕРЕДЬ СНОВА ВО ВЕСЬ РОСТ ВСТАЮТ ТАКИЕ ВОПРОСЫ, как адекватность избранной формы правления историческим, этническим, религиозным, лингвистическим, социокультурным традициям и условиям данного общества и государства. Особенно это относится к государствам, образовавшимся в постсоветском пространстве. Среди них происходят эксперименты по изменению формы правления в сторону парламентаризма (Украина, Киргизия, Молдова, Грузия). Однако эти эксперименты по разным причинам пока что не дали положительных результатов.

Последний вопрос, который возникает в связи с армянской конституционной реформой: насколько она может повлиять на выбор формы правления в других странах СНГ и особенно ЕАЭС, учитывая, что и в ряде других стран, как отмечалось выше, подобные эксперименты проводятся.

Не имея возможности на таком ограниченном газетном пространстве дать развернутые ответы на поставленные выше вопросы, ограничусь лишь констатацией нескольких важных моментов, которые являются результатом моих исследований в области политической теории, анализа формирования и функционирования новых государственных образований за последние почти 30 лет.

ПЕРВОЕ. НАИБОЛЕЕ НЕСОВЕРШЕННОЙ И КОНФЛИКТОГЕННОЙ ЯВЛЯЕТСЯ полупрезидентская форма правления. В обосновании конституционной реформы армянские власти привели длинный перечень недостатков и скрытых, и открытых конфликтов, которые обусловлены этой формой правления и которые в определенных условиях могут стать разрушительными как для политической системы, так и для общества и государства в целом.
Перечислим лишь наиболее очевидные:

а) персоналистский характер власти, потенциально способный превратить президентскую власть во власть цезарийского, монархического или квазимонархического толка, если президент обладает харизмой, его партия доминирует в парламенте и кто-то из его приближенных возглавляет правительство;

б) при этой форме правления существует определенное разделение внутри самой исполнительной власти. Это было введено французами в Конституцию 1958 года с тем, чтобы не допустить консолидации исполнительной власти в руках де Голля, в опасении, что он может воспользоваться этим, чтобы восстановить монархию во Франции. Однако при сильном президенте, опирающемся на партию, которая доминирует в парламенте и формирует правительство из членов этой же партии, такая конфигурация не мешает концентрации всей полноты власти в руках президента. Здесь закладывается мина замедленного действия, так как в случае победы на парламентских выборах партии, оппозиционной к действующему президенту, возникает серьезная угроза конфронтации не только между президентом и парламентом, но и президентом и премьер-министром в рамках исполнительной власти.

Еще в мои аспирантские годы, в начале 1970-х годов, когда французское общество и политическая система старались переваривать полупрезидентскую систему, среди многих политиков и аналитиков, изучающих политический процесс во Франции, были серьезные сомнения, что политическая система Франции выживет, если представители разных партий займут должности президента и премьера, который опирался бы на большинство в парламенте. Несмотря на то что к этому времени Франция обладала значительной политической культурой строительства демократической политической системы.

Кстати, опыт 1990-х годов в России также выявил ряд конфликтов, скрытых в такой системе правления. При активном, здоровом и дееспособном президенте система работает худо-бедно, идет согласование позиций и интересов между президентом, премьером и парламентом, но в случае слабости президента, недостаточной дееспособности, если даже премьер не представляет оппозиционную партию, происходит де-факто перетекание власти от президента к премьеру, как это случилось в период премьерства Примакова. Возникшая ситуация могла бы разрешиться двумя способами: или импичмент президенту - или увольнение популярного премьера, пользующегося доверием у большинства населения.

После 1993-го 1999 год был столь же чреват большими потрясениями. Однако российскому политическому классу удалось избежать катастрофических сценариев развития. Начатая процедура импичмента против Ельцина провалилась. На очередных выборах в Думу коммунисты уступили партии власти - "Единой России", а в 2000 году на смену больному, практически недееспособному президенту пришел молодой, харизматичный, очень деятельный президент, и политическая система на время стабилизировалась. Однако это не означает, что открытые и скрытые конфликты, скрывающиеся в действующей форме правления, куда-то исчезли. Они находятся в латентном состоянии и при определенных обстоятельствах смогут заявить о себе.

ОЗНАЧАЕТ ЛИ ЭТО, ЧТО РОССИИ ТАКЖЕ СЛЕДУЕТ ПЕРЕЙТИ к парламентской системе правления? Думаю, что вывод для России может быть прямо противоположный. В отличие от Армении, которая является мононациональной и где говорят на одном языке, исповедуют одну религию и являются наследниками единой истории и культуры, Россия является государством, где совместно проживают многие этносы, говорящие на разных языках и исповедующие разные религии. Сама страна громадная и имеет самые разные не только этнолингвистические и религиозные особенности, но и огромные региональные особенности.

Для России, и я об этом писал не раз, естественным может быть чисто президентская республика, при которой можно преодолеть потенциальный конфликт внутри исполнительной власти и с помощью механизмов сдержек и противовесов предотвратить возможности превращения президентской власти в разновидность цезаристской. Однако для таких огромных, сложных государственных образований необходим институт, который мог бы гарантировать территориальную и социокультурную целостность государству и обществу, где естественным образом сосуществуют как центростремительные, так и центробежные тенденции и процессы.

Всенародно избранный президент прямым голосованием является гарантом этой целостности. Если бы Горбачев был избран всем советским народом легитимным президентом, никогда никакие решения "беловежской тройки" не имели бы никакого решающего значения. Опираясь на свою легитимность и поддержку народа, Горбачев смог бы с помощью силы и под овации народа раздавить эту "кучку авантюристов".

Однако Горбачеву не суждено было стать демократически легитимным президентом. До 1990 года он не мог избраться всенародно президентом из-за партаппарата и Политбюро, после 1990-го он уже не смог избраться всенародно, так как "процесс пошел" и многие республики уже де-факто вышли из-под контроля союзного центра, а в самой России Ельцин уже стал народным любимцем, а Горбачев уже всем надоел своей бездеятельной болтливостью.
Однако при переходе к президентской системе власти в России следует учесть практику функционирования нынешней американской системы власти, где избыток механизмов сдержек и противовесов превратил эту систему власти, по мнению практически всех политиков и аналитиков, в "дисфункциональную". Для принятия хоть сколько-нибудь серьезного решения партия должна иметь своего президента в Белом доме и не просто контроль над двумя палатами Конгресса, но и практически супербольшинство в сенате, чтобы избежать филибастера.

ТАКИМ ОБРАЗОМ, ОЧЕВИДНО, ЧТО КАЖДЫЙ НАРОД И КАЖДАЯ СТРАНА выбирает ту форму правления, которая в наибольшей степени соответствует материальным условиям и духу данного народа. Не всегда народы с первого раза находят эту наиболее адекватную форму правления для себя. Иногда это становится результатом серьезных социально-политических катаклизмов. Не все народы имели своих Ликургов и Солонов и даже отцов-основателей США, которые наложили отпечаток своей мудрости и гения на политические системы своих стран. Поэтому многие народы вынуждены были мобилизовать свой коллективный разум и волю, чтобы в результате конфликтов, столкновений и согласования добиться необходимого результата.

То, что для Армении наиболее органична парламентская система, вытекает из сказанного выше по поводу России. Нет таких потенциально угрожающих целостности армянского государства и общества угроз, которые потребовали бы сохранения института президента, обладающего властью, данной ему напрямую народом, чтобы справиться с этими угрозами. К этому надо добавить еще то, что, как говорил Дж. С. Милль, демократическая форма правления, а под ней он имел в виду парламентскую демократию, имеет больше шансов укорениться в странах, где общество не сильно разделено по этническим, религиозным, лингвистическим измерениям.

Армения как раз представляет собой именно такую страну, которая, согласно Миллю, наиболее подходит для развития эффективной и действенной демократии. И если это так, то ко всему этому армянские власти стараются добавить и наиболее адекватную форму правления, чтобы развитие Армении в сторону консолидированной демократии стало необратимым.

И в самом конце хотел бы затронуть вопрос, который иногда поднимается как в армянских политических и общественных кругах, так и в профессиональной аналитической среде. А не является ли реформа политической системы и формы правления в Армении попыткой действующих властей продлить собственное нахождение на политическом олимпе еще на какое-то время?

Действительно, мотивы властителей и властей могут вытекать, не исключено, и из корыстных интересов. Но при таких судьбоносных решениях важны с исторической точки зрения не мотивы властителей, а результаты действий этих властителей для своих стран и народов.

Мне нравится пример, который хорошо иллюстрирует этот вопрос, из истории Англии. Король Генрих VIII воспылал страстной любовью к Анне Болейн и попросил Папу Римского разрешить развод с тем, чтобы он женился на своей новой избраннице. Папа отказал королю в его просьбе. В итоге Англия короля Генриха VIII порвала с Ватиканом, объявила о независимости английской Церкви от папской власти. В результате, хотя Анна Болейн была обезглавлена за супружескую неверность, но она родила великую королеву Елизавету I, и не в последнюю очередь в результате решения Генриха VIII Англия стала могущественнейшей державой, на столетия определившей судьбы Европы и мира.

Поэтому совершенно не важно, какими мотивами руководствуются армянские власти, делая эту конституционную реформу. Важно, чтобы в результате в Армении сложилась реально демократическая и эффективная власть. А для этого есть все необходимые предпосылки в предложенном на референдуме проекте новой редакции Конституции.